Иван Семенович Сидоров надумал убить своего директора. Нельзя сказать, что он так уж его сильно не любил, но все решил случай. Обычно их пути никак не соприкасались, протекали, так сказать, в параллельных плоскостях. Ивану Семеновичу приходилось видеть директора на торжественных мероприятиях, но сегодня судьба искривила их плоскости так, что они пересеклись. Точнее пересеклись брызги из-под колес директорской машины и новый дивно-синий костюм Сидорова. Произойди это в другой день, Ивану Семеновичу не пришла бы в голову мысль о лишении кого-либо жизни, но сегодня свалилась куча неприятностей: начиная от ссоры с женой и заканчивая порванным шнурком на ботинке. Иван Семенович уже подходил к фирме, когда и произошла очередная неприятность, исчерпавшая чашу терпения Сидорова и решившая участь ничего не подозревающего директора.
Осталось только решить каким способом это сделать. Пистолеты и кинжалы Иван Семенович отверг сразу, поскольку у него не было ни тех, ни других. Он предпочел выбрать наиболее элегантный способ: отравление. Но и здесь существовали определенные трудности: в системе образования зияли досадные пробелы в части изучения ядов. Знания Сидорова в этой области сводились к банальным мухоморам. Иван Семенович пожалел, что не имеет никакого отношения к династии Борджиа. В таком случае, придется найти какую-нибудь бабу ягу.
Следующий день, по счастью, был выходным. Иван Семенович наскоро позавтракал, собрал рюкзак и торопливо объяснил жене будущего убийцы, что хочет побыть один, побродить по лесу, придумав правдоподобное объяснение о расшатавшихся нервах.
Проселочная дорога перед самым лесом разделялась на три. [Интересно, — подумал Сидоров. Вот если дорога разделяется на две, то говорят, что она раздваивается, а если на три? То расстраивается что ли?k На развилке стоял большой камень, возле которого копошился какой-то мужик. Подойдя ближе, Иван Семенович увидел, что тот орудует зубилом и молотком, выбивая надпись, которую можно встретить только в сказках: [Налево пойдешь коня потеряешь, прямо пойдешь самому убиту быть, направоk здесь фраза обрывалась. Мужик споро трудился над ее окончанием.
— Бог в помощь, — сказал Иван Семенович.
— Спасибо на добром слове, — отозвался мужик, не переставая работать. Ты погоди дорогу-то выбирать, пока я закончу.
— А откуда ты знаешь, что будет направо-то?
— Ну, как [откудаk? Сам и проверял, знамо дело.
— Тебя кто заставил что ли?
— А как же! Ты бы стал по своей воле камень долбать на жаре-то? Царь повелел!
— Ца-а-а-рь? Усмехнулся Сидоров, но подумал, что вдруг и, правда, оказался в каком сказочном месте: уж больно необычно было то, что он видел.
— Конечно, царь! У каждого должен быть царь в голове. Как без него! Неужто у тебя царя в голове нет? Мужик хитро подмигнул, отер пот со лба, отложил в сторону зубило и молоток. Перекурю-ка я малость, притомился. Он достал из кармана самый настоящий кисет, свернул цигарку и так смачно закурил, что Сидоров невольно сглотнул набежавшую слюну.
— [Направо пойдешь женату бытьk. Так что ли? предположил Иван Семенович.
— Точно так, — кивнул мужик, оглянувшись на камень.
— Я вот не пойму только: зачем ты это делаешь? спросил Сидоров.
— Меня вот Лехой зовут, а тебя как кличут-то, мил человек?
— Иваном
— Имя-то у тебя хорошее, доброе и почти ни одна сказка без него не обходится, а такие вопросы задаешь. Леха прищурился то ли от табачного дыма, то ли от лукавства. Вот поедет дорогой кто, увидит камень, прочтет надпись. Кто просто улыбнется, а кто может и призадумается. Вот ты кем работаешь?
— Бухгалтером
— А! Счетовод значит? Деньги чужие считаешь? Нужная профессия.
— Сам-то ты кто? обиделся Сидоров.
— Ты не обижайся. Кто-то должен и этим тоже заниматься. Карма такая. Я вот комбайнер. Хлебушко каждый день кушаешь? А ты куда вообще путь-то держишь?
— Да мне сказали, что где-то здесь знахарка живет
— Тю! Захворал?
— Нет, я по другому делу
— А! Понятно. Приворожить кого хочешь? А вот шагай прямо, по средней дороге, как раз и выйдешь. Да не бойся! Это же так, шутки ради. Леха затушил цигарку и снова застучал молотком.
[Хороший же мужик, — подумал Иван Семенович. А вот пособником будущего убийцы стал. Карма такая. Может быть стоило налево пойти? Коня же у меня нетk.
Дорога постепенно превратилась в узкую тропу. Трава и цветы здесь выигрывали у цивилизации. По мере того, как Сидоров углублялся в лес, деревья становились выше и толще, птицы смелее и громче, в тени кустов явно светили чьи-то глаза. Иван Семенович поежился: [Сожрут живьем, сам убийцей стать не успеюk! Необъятные сосны вдруг расступились и открылась поляна. Солнечный свет показался нестерпимо ярким. Сидоров прищурился и увидел избушку в дальнем конце открывшейся поляны. У него появилось ощущение, которое бывает тогда, когда в детстве включаешь телевизор и на экране появляются первые кадры сказки.
Куриных ног у избушки не было. [Присела, может бытьk? подумал Иван Семенович.
— Входи, входи, раз пришел. Чего топчешься? Нечего приглядываться нет у нее ног. Услышал он старушечий голос: рядом с дверью он с удивлением разглядел домофон и вебкамеру. [Какая продвинутая старушкаk! Подумал Сидоров и вошел. Как и положено для подобных сказочных жилищ, пахло какими-то травами и кореньями, которые сушились тут и там. Иван Семенович огляделся в поисках черного кота.
— Спит он, — сказала старушка, сидевшая за столом. Нагулялся за ночь, теперь спит на печи. Присаживайся.
Сидоров сел на скрипнувший табурет.
— С чем пожаловал? Лихоманка какая мучит? Вроде здоровым выглядишь.
— Да нет, я это
— А, вижу: начальство извести хочешь?
[Какая прозорливая старушенцияk, подумал внезапно вспотевший Иван Семенович, вслух сказал: — Да. Найдется какое снадобье?
— Сейчас посмотрю, — сказала прозорливая пособница убийцам, встала, подошла к полкам на стене и стала перебирать пузырьки со склянками. Это от насморка, это от золотухи, это Нет, милок, нету ничего.
Сидорову показалось, что старушенция хитро улыбается.
— Бабка, да у тебя и не было ничего! догадался Иван Семенович.
— Верно говоришь, милок, не пособлю я тебе с убивством, не обучена. Вот, ежели хочешь, — старушка подошла к облезлому комоду, кряхтя, вытянула нижний ящик и с трудом достала из него ржавый меч. Вот, от прадеда моего достался.
Сидоров с опаской покосился на оружие: — Н-нет, пойду я, пожалуй.
— Ну, вольному — семь футов под килем. Главное чтоб киль не сломался.
Иван Семенович встал. Табурет упал: у него отвалилась ножка. Он будто из последних сил держал на себе гостя и вот они кончились.
— Добрый был еще киль. В смысле табурет, — сказала старушка. Починил бы, а? В руке у нее вместо меча уже оказался молоток.
Сидоров взял молоток и заметил пару гвоздей на столе: он мог бы поклясться, что минуту назад их там не было.
— Вот, готово.
— А руки-то у тебя из нужного места растут, хоть ты и бухгалтер. Эх, шел бы ты, милок, в помощники моему сынку.
— А кем твой сынок-то? Лешим что ли подрабатывает?
— Да ты встречался с ним сегодня, Лехой кличут. Давай чайку перед дорожкой?
Солнце уже перевалилось далеко за зенит, когда Иван Семенович вышел из леса. Лехи у камня-указателя уже не было. Надпись четко виднелась даже издалека. Сидоров улыбнулся и зашагал домой.
— У себя?
— Да, Иван Семенович, проходите.
Сидоров открыл дверь в кабинет, вошел, поздоровался и положил листок бумаги перед директором.
— Что это? Директор нахмурил брови и начал читать. Ну, Иван Семенович, ты меня убил!
Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru
Оставить комментарий